Неточные совпадения
— У нас удивительно много людей, которые, приняв чужую мысль, не могут, даже как будто боятся проверить ее, внести поправки от себя, а, наоборот, стремятся только выпрямить ее, заострить и вынести за
пределы логики, за границы возможного. Вообще мне кажется, что мышление для русского человека — нечто непривычное и даже пугающее, хотя соблазнительное. Это неумение владеть
разумом у одних вызывает страх пред ним, вражду к нему, у других — рабское подчинение его игре, — игре, весьма часто развращающей людей.
Только допущение единого органического
разума — Логоса в субъекте и объекте соединяет мышление и бытие, выходит за
пределы противоположности рационального и иррационального.
И так изобретенное на заключение истины и просвещения в теснейшие
пределы, изобретенное недоверяющею властию ко своему могуществу, изобретенное на продолжение невежества и мрака, ныне во дни наук и любомудрия, когда
разум отряс несродные ему пути суеверия, когда истина блистает столично паче и паче, когда источник учения протекает до дальнейших отраслей общества, когда старания правительств стремятся на истребление заблуждений и на отверстие беспреткновенных путей рассудку к истине, — постыдное монашеское изобретение трепещущей власти принято ныне повсеместно, укоренено и благою приемлется преградою блуждению.
Я очень хорошо понимаю, что
разум есть одна из важнейших способностей души и что, действительно, для него есть
предел, до которого он может дойти; но вот тут-то, где он останавливается, и начинает, как я думаю, работать другая способность нашей души — это фантазия, которая произвела и искусства все и все религии и которая, я убежден, играла большую роль в признании вероятности существования Америки и подсказала многое к открытию солнечной системы.
— А на то, как говорит Бенеке [Бенеке Фридрих-Эдуард (1798—1854) — немецкий философ.], — хватил уж вот куда Егор Егорыч, — что
разум наш имеет свой
предел, и вот, положим, его черта…
Человеческий
разум, сознание своей сущности есть
разум вообще, божественное в человеке, а дух, насколько он есть дух Бога, не есть дух над звездами, за
пределами мира, но Бог присутствует вездесущно и как дух во всех духах.
В этом смысле понятие безбожной религии содержит contradictio in adjecto [«Противоречие в определении» (лат.) — логическая ошибка; напр.: «круглый квадрат».], внутренне противоречиво, ибо существо религии именно и состоит в опытном опознании того, что Бог есть, т. е. что над миром имманентным, данным, эмпирическим существует мир иной, трансцендентный, божественный, который становится в религии доступным и ощутимым: «религия в
пределах только
разума» [Название трактата И.
Сказанное не мешает нам резко отрицательно относиться к тому, что можно назвать положительным богословием у Канта, или его «моральной теологии», где он, изменяя собственной высшей точке зрения, возвращается к рационализму и строит безвкуснейшую (в религиозном смысле) «религию в
пределах только
разума».
Потребности же сознанные, — такие, на которые направлен
разум, — всегда вследствие этого сознания разростаются до бесконечных
пределов.
Ведь то же и с
разумом, посредством которого я познаю. Если бы я мог видеть то, что за
пределами моего
разума, я бы не видал того, что в
пределах его. А для блага моей истинной жизни мне нужнее всего знать то, чему я должен подчинить здесь и теперь свою животную личность для того, чтобы достигнуть блага жизни. И
разум открывает мне это, открывает мне в этой жизни тот единый путь, на котором я не вижу прекращение своего блага.
Требования личности доведены до крайних
пределов неразумия. Проснувшийся
разум отрицает их. Но требования личности так разрослись, так загромоздили сознание человека, что ему кажется, что
разум отрицает всю жизнь. Ему кажется то, что если откинуть из своего сознания жизни всё то, что отрицает его
разум, то ничего не останется. Он не видит уже того, что остается. Остаток, — тот остаток, в котором есть жизнь, ему кажется ничем.
Страдания человека начинаются только тогда, когда он употребляет силу своего
разума на усиление и увеличение до бесконечных
пределов разростающихся требований личности для того, чтобы скрыть от себя требования
разума.
Силы пространственные и временные — силы определенные, конечные, несовместимые с понятием жизни; сила же стремления к благу через подчинение
разуму есть сила, поднимающая в высоту, — сама сила жизни, для которой нет ни временных, ни пространственных
пределов.